По возвращении из командировки 26 октября 1917 г. войсковой старшина Рудаков вступил в должность члена Войскового правительства, а также помощника главноуполномоченного Временного правительства по продовольственному делу в Оренбургской губернии и Тургайской области. Как известно, в этот период должность главноуполномоченного занимал сам полковник Дутов. 31 января 1918 г., вскоре после оставления казаками Оренбурга (18 января), В.Г. Рудаков выступил перед делегатами 2-го чрезвычайного Войскового Круга, собравшегося в Верхнеуральске, с докладом о положении Оренбурга после занятия его большевиками. Как отмечалось в протоколе заседания, «в своем докладе [он] рисует картину событий, происходивших в первые дни занятия Оренбурга большевиками, отмечает жертвы казаков и офицеров, зверски убитых и растерзанных бандитами. Заявляет, что при выезде из Оренбурга на станции Оренбург при обыске у него большевики отобрали 24 000 р. казенных денег, взятых им для доставления в г. Верхнеуральск1377. В заключение доложил, что семейства войскового атамана Дутова и некоторых членов войскового правительства большевиками арестовано (так в документе. – А. Г.) и увезено неизвестно куда… Рудаков, дополняя доклад, выяснил роль группы в лице Седельникова, Копытина, Завалишина1378 и др[угих], захвативших самочинно власть в войске, именующих себя временным Советом Оренбургского войска, причем указал, что лица эти помогли большевикам занять Оренбург, так как сам Кобозев1379 заявил, что если бы не Седельников, Копытин и др[угие], то большевикам не взять бы Оренбурга»1380.
2 февраля 1918 г. В.Г. Рудаков вошел в состав финансовой комиссии Круга для решения вопроса о денежном займе и в тот же день выступил с докладом о продовольственном деле в войске, причем доклад вызвал поддержку атамана Дутова1381. На следующий день Дутов и Рудаков ушли в отпуска по болезни, первый – на 2 месяца, второй – на месяц с сохранением содержания1382. Оба офицера заявили, что, если Круг прикажет им остаться на службе, они подчинятся этому приказу. Но, несмотря на постановление об отпуске, Дутов и Рудаков не покинули Круг.
Вновь заявил о себе Рудаков примерно через месяц, когда под видом простого казака по заданию Войскового правительства1383 прибыл в свою родную станицу Кичигинскую и от имени правительства повел агитацию с целью поднять казаков на борьбу с большевиками1384. Из Кичигинской, в которой по решению Войскового правительства расположился 3-й боевой пункт, или узел сопротивления, куда должны были стягиваться отряды самообороны из окрестных станиц, Рудаков разослал по станицам распоряжения о присылке всех имеющихся дружин. Первыми прибыли отряды из станиц Таяндинской и Коельской. Общее военное командование было возложено на есаула В. Степанова. Однако 30 марта 1918 г. кичигинские фронтовики признали советскую власть, и Рудакову пришлось спешно покинуть станицу. 3 апреля командующий восточными отрядами, действующими против Дутова, В.К. Блюхер, заявил казачьей делегации: «Вот до чего Ваше офицерство Вас доводит – Рудаков, кажется, пойман и ваш Дутов скоро будет пойман»1385. Однако будущий красный маршал ошибался, Рудакова красным захватить не удалось. Тем не менее он не принял участия в Тургайском походе, в который весной 1918 г. с войсковой территории ушел сам Дутов и другие члены Войскового правительства. В походе в составе партизанского отряда Оренбургского казачьего войска участвовал сын Рудакова, он погиб при возвращении отряда в бою у станции Кувандык1386.
После освобождения значительной части войска от большевиков 27 июня 1918 г. Рудаков выступил на Круге объединенных станиц Оренбургского казачьего войска с внеочередным докладом о действиях казаков против большевиков и об охране Оренбурга. Кроме того, он сообщил Кругу о взятии на себя хозяйственной инициативы перед союзными послами1387 – по всей видимости, речь шла о переговорах с представителями Великих держав по вопросам снабжения оренбургских казачьих частей. Круг постановил вынести Рудакову благодарность за его труды на пользу войска. 3 июля он вошел в состав комиссии для поверки и учета денежных сумм и ведения денежных книг, а на следующий день вместе с еще четырьмя депутатами Круга был командирован в Оренбург для учета сельскохозяйственных машин и отпуска их пострадавшим станицам, а также в помощь атаману 1-го военного округа К.Л. Каргину1388.
Рудаков постоянно в работе: в июле 1918 г. он едет в Омск, в августе в составе делегации Войскового правительства – в Самару для доклада членам Комуча о политическом курсе Оренбурга1389, затем принимает участие в совещании в Челябинске по вопросу о созыве Государственного совещания, в сентябре участвует в самом Государственном совещании1390 и в работе 3-го чрезвычайного Войскового Круга в Оренбурге. 21 сентября и 3 октября 1918 г. Рудаков выступил на Круге с докладами по продовольственному вопросу, предложив конкретные меры по преодолению возможного голода в войске1391. При возвращении Рудакова из Омска в конце июля его попутчиком оказался видный деятель партии социалистов-революционеров Л.А. Кроль, отразивший в своих мемуарах воззрения Рудакова. Кроль вспоминал: «Я ехал в вагоне полковника Рудакова, с которым у нас завязалась серьезная беседа по поводу методов дальнейшего устроения судеб освободившейся территории. К Комучу Рудаков относился скептически, но с Комучем Оренбургскому войску приходилось сильно считаться из-за материальных ресурсов. К вступлению атамана Дутова членом Комуча – что немало нас всех удивляло – Рудаков относился очень просто: отчего не использовать атаману Дутову своего положения члена Учредительного Собрания для большего влияния в Комуче; имея свою реальную воинскую силу, Дутов фактически независим от Комуча; наконец, Дутов в любой момент, когда это будет выгодно, может так же легко уйти из Комуча, как он в него вошел. Особые условия казачьего быта, по словам Рудакова, и заинтересованность казачества в сохранении его приводили его к выводу, что если бы удалось в разумном виде создать федерацию, то, пожалуй, это было бы наилучшим исходом. Мысль о создании автономии Горнозаводского Урала с рабочим населением, иного уклада жизни и с иной психологией, чем казачье, Рудаков одобрял. Избавиться от беспокойного элемента и передать его области горнозаводского Урала было бы очень хорошо. Одним словом, в полковнике Рудакове я нашел сочувствие, и мы тут же, развернув карту Урала, намечали, примерно, границы Оренбургского войска и Горнозаводского Урала, учитывая еще третью претензию, башкир, имевших в то время свое правительство, поддерживаемое Самарой. По пути мы остановились, встретившись на разъезде с поездом атамана Дутова, ехавшего в Омск… Через час примерно мы двинулись дальше. Вернувшийся от атамана полковник Рудаков сообщил мне, что он передал нашу беседу атаману и что тот в общем тоже сходится с нами во взглядах»1392.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});